Шокирующим фактам из жизни советского руководства посвящена новая книга профессора Новосибирского Государственного универститета Петра Разгуляева «При дворе — трава» (Новосибирск: Посевы, 2002). А конкретней, рассказу о роли наркотиков в истории Советского Союза. Порой — завораживающие, порой — скорее похожие на розыгрыш главы книги читаются на едином дыхании.
Книга охватывает период с 1917 по 1986 год, в ней говорится о т.н. «загадочной болезни Ленина,» (известно, что ни один из источников не может достоверно ответить, от чего же скончался вождь. По версии Разгуляева, с 1922 года у Ленина развилась шизофрения, вызванная псилоцибами, которыми злоупотреблял Ленин с Разливских времен), об «амфетаминовом царстве» Сталина, о Брежневе и водке.
Cамый большой раздел, однако, посвящен нашему земляку Никите Сергеевичу Хрущеву.
Третий правитель СССР родился в простой крестьянской семье на Курщине, однако уже в шесть лет мы находим его на Донбассе, куда семья будущего вождя перебирается на заработки. Все его последующие годы окажутся так или иначе связанными с Украиной.
Вообще, исторической несправедливостью можно назвать то, что Хрущев вошел в советскую историю как шут, обезьяна на престоле. Книга Петра Разгуляева как раз и призвана развенчать миф о Хрущеве-обличителе «художников-пидорасов.»
Вот несколько эпизодов из книги:
«…Наряду с пепси-колой, кукурузой и разоблачением культа личности при Хрущеве впервые вошла в моду марихуана. Собственно говоря, уже в начале 50-х, когда руководителям партии и правительства впервые стал ясен тупиковый путь социалистической экономики, Булганиным и Маленковым был разработан интереснейший план.
В Политбюро их называли «Химическими братьями»: Маленков еще в начале 30-х прочно подсел на амфетамины, подгоняемый лозунгами о производительности труда, а Булганин, будучи человеком тяжелобольным, принимал морфий по указанию врачей.
«Братья» предложили план, по которому советское население через систему торговли и общественного питания было подвержено бомбардировками эндорфинов — «гормонов счастья». В частнос ти, известно, что в хлеб «Бородинский» ГОСТ 5667–55, согласно оригинальной технологии выпечки («Техника и технология изготовления хлебобулочных изделий», М.: Пищепромиздат, 1957) рекомендовано добавлять 20–30 мг «женских цветков конопли».
Схожего плана ингредиенты — как естественного, так и химического происхождения (например, мескалин, с 1958 года закупаемый в Мексике для «нужд фармацевтической промышленности») — входят в состав доброго числа бакалейных товаров, произведенных в 1950–60х гг.
Строго говоря, план «Химических братьев» предусматривал генетические изменения у советских людей. Целью его было выведение расы суперлюдей, советский евгенический проект, вдохновленный — как почти всё в науке тех лет! — академиком Лысенко. Если вспомнить, что резкий всплеск рождаемости пришелся именно на этот временной отрезок (т.н. «Бэби Бум»), становится легче понять современную реальность, а именно — откуда взялось, например, безвольное, лишенное всякой надежды поколение «дворников и сторожей».
Наркотики, воздействию которых подверглись миллионы советских людей, стали причиной мутаций их организмов, превращения в слабые, покорные, непассионарные существа.
Схожие эксперименты, проводились в то же время в Америке — разумеется, и тут Хрущев не устоял против соблазна посоперничать в науке!
Целью американских экспериментов, впрочем, было также воспитание расы суперлюдей, способных противостоять радиации, коммунизму и теории эволюции: американский Atomic Age требовал атомных людей! Опыты ученых нашли отражение даже в искусстве и рекламе: «To the better life through the chemistry» («К лучшей жизни — при помощи химии!») — гласил один из рекламных слоганов тех лет.
Талидомид — лекарство от тошноты для беременных женщин, вызывавшее физические уродства у детей, — лишь один из случаев утечки информации; впрочем, именно эта цепочка из череды случайностей привела к «закрытию» проекта.
«В связи с его неинтенсивностью и слабым охватом эксперимент провалился, а потом, вы знаете, у нас было потепление в отношениях, вот его и прикрыли — сначала в Америке, а затем — уже при Брежневе — и у нас. Столько людей работало, целый институт научно-исследовательский в Перми, — и все насмарку! А ведь у нас были интересные наработки», — вздыхает тогдашний глава Министерства здравоохранения СССР Мих. Водяной.
Но если советский эксперимент провалился с треском, то про американский сказать этого же нельзя: вместо «суперлюдей» выросло поколение яппи 80-х, бизнес-акул, великолепно показанных в фильме «Уолл-стрит.»
Легализация марихуаны (Постановлением ЦИК и СНК СССР от 27 октября 1934 г. «О запрещении посевов опийного мака и индийской конопли» на территории Союза ССР воспрещалось культивирование указанных растений, за исключением посевов, урожаи которых использовались для удовлетворения исключительно медицинских и научных потребностей) стала для Хрущева на долгие годы задачей № 1.
В череде советских вождей, предававшимся немалому числу пороков (курение, пьянство, разгулы и оргии) лишь Никита Сергеевич отличался добрым, веселым и покладистым нравом. Не последнюю роль в этом играло и пристрастие Хрущева к конопле. Познакомившись с действием каннабинолов еще в бытность парторгом завода в Марьинке на Донбассе, Никита долго и тщетно пытался донести до Сталина идею о важности легалайза. У него на руках был план экономической выгодности от легализации марихуаны (еще в сороковые он мечтал превратить Одессу в центр мирового наркотуризма!), однако ленинградская группировка Вознесенского, тайно мечтавшая о подобном в Ленинграде, исподволь препятствовала дерзким планам Хрущева.
Ряд источников говорит о линии водораздела «трава-грибы-водка», традиционно делившей всех бывших вождей СССР: так Ленин, впервые познакомившийся с действием грибов в Куоккале, в кругах, близких к Чуковскому, принимая их сначала спорадически, а затем все чаще и чаще, постепенно втянулся в увлечение, ставшее для него, как мы знаем, фатальным. Троцкий, родом из Херсонской губернии, соответственно гнул линию каннабиса. «Правые уклонисты» — в частнос ти, Бухарин — другим наркотикам предпочитали спиртное.
Дискуссии в Промакадемии, где в это время учился Никита Сергеевич, длились далеко за утро.
«Троцкий, собственно, был сыном бумажного фабриканта из Херсонской губернии, — вспоминает сам Н.С. Хрущев («Воспоминания», М.: Московские новости, 1999). — Бумагу, тогда, знаете, из конопли трепали, — а она ж на юге дармовая. Там он и пристрастился».
Несмотря на свои личные пристрастия, молодой коммунист следовал генеральной линии партии, боровшейся тогда как с левыми, так и с правыми уклонистами.
«Пришлось затаиться на годы, — пишет Хрущев в своих воспоминаниях, — партия в те годы не терпела инакомыслия».
Внутрипартийная борьба, жертвой которой стал Троцкий, по иронии судьбы закончивший свою жизнь от ледоруба Рамона Меркадера, адепта пейотля, на долгие годы «дала красный свет» марихуанному лобби в Политбюро. В моду вошли мескалин — в честь товарища из Мексики, и амфетамины, позволявшие поспевать за безумными темпами Хозяина и работать по 30 часов без перерывов.
Явление же Хрущева стало легким и приятным трипом для всей страны. Милые шутки нового вождя: стучание ботинком по трибуне, активная неприязнь художников-гм… гомосексуалистов, кукурузоводство (кстати, не секрет, что в первые годы активного кукурузоводства между грядами кукурузы высаживали коноплю, — якобы от этого улучшалось качество почвы) — все это воистину казалось оттепелью; после мескалиновых кошмаров Сталина страна впервые вздохнула легко, полной грудью.
Это чувствовалось даже в Кремле.
«Бывало, выскочит из кабинета, и ну давай петь хохляцкие песни, — вспоминал тогдашний личный секретарь Хрущева, а по совместительству и его сокурильщик, Арсений Новак (Новак А. «Я был секретарем Хрущева», М.: Советский рабочий, 1997). «Сам курить не любил» — усмехается Новак.
В отличие от Сталина, который мог в одиночестве смолить «Герцеговиной Флор», вымолотой в трубку, его преемник не любил курить один. Об этом говорят многие партийные деятели в своих воспоминаниях — такие, например, как бравый маршал Семен Буденный». (Разгуляев, «При дворе — трава», с. 78–79)
Отдельный раздел Разгуляев отводит рассказу о взаимоотношениях Хрущева и музыки.
«Мы порой забываем, кому мы обязаны возникновению советской эстрады, эстрады, давшей нам Лещенко и Кобзона, Анну Герман и Валерия Ободзинского. Когда заходит речь об оттепели, непременно вспомнят Рождественского да Вознесенского, однако именно в послевоенное, хрущевское время зародился советский шлягер, и толчком к этому стал Фестиваль молодежи и студентов, проведенный в 1957 году по решению партии и правительства.
Нельзя сказать, будто решение давалось легко: тогдашний первый секретарь Московского горкома партии Зайченко, подзуживаемый ленинградской кликой (т.н. «грибное лобби» в Политбюро), всячески противился затее.
И лишь по личному настоянию Никиты Сергеевича идея смогла пробить себе дорогу. Помимо собственно культурного обмена, на уме у «моего маленького Маркса» (так его, любя, называл Сталин) были далеко идущие планы.
На фестиваль, помимо социалистических участников, было решено пригласить также исполнителей из развивающихся и капиталистических стран. Особое внимание было уделено странам Карибского бассейна: Гаити, Ямайке и Кубе.
Ямайка шла номером один в списке стран, готовившихся скинуть капиталистическое ярмо: в стране созрели все предпосылки для перехода от аграрного способа хозяйствования к индустриальному (Ямайка получит независимость три года спустя), кроме того, Хрущев активно интересовался освободительными движениями в развивающихся странах, а воззрения странной секты, призывавшей к освобождению черного народа от уз Вавилона, и основанной чернокожим проповедником Маркусом Гарви, изгнанным из США, как нельзя лучше подходили на роль идеологии.
Секта эта называлась "растафарианство".
(Разгуляев, «При дворе — трава», с. 122)
Тут мы подходим к главному тезису Разгуляева: по его концепции, многие из нелогичных, экстравагантных поступков Никиты Сергеевича предстают стройными и последовательными шагами, если принять за посылку, что целью Хрущева была легализация марихуаны.
«Приглашенный с Ямайки исполнитель носил имя (точнее, псевдоним) Принц Бастер. Отборочный конкурс он прошел легко, поразив комиссию своим талантом. В основной же конкурс так и не попал, — это очень запутанная и сложная история: дело в том, что он был обвинен в изнасиловании 19-летней московской студентки и на следующий же день выдворен из страны. Однако, интересно отметить, что ситуация с Принцем Бастером — единственный (!) «скандальный» случай за все время фестиваля, зафиксированный официально (в то время, как количество т.н. «сношений с иностранцами» достигло невиданного числа; шутка из к/ф «Приключения Шурика» про «подарок из Африки» — тонкий намек на незаконнорожденных чернокожих младенцев).
Дело в том, что Фестиваль стал первым случаем столь массового визита чернокожих в страну Советов. Хрущев, в круг интересов которого входило, как было сказано выше, растафарианство, понял, что у этой идеи есть базис, тесно связывающий ее с коммунизмом. Известно, что Хрущев вынашивал идею противостояния капиталистическому миру не только идеологией, но и цветом кожи. Именно для этого было приглашено необычно огромное количество чернокожих гостей; вскоре — а именно в 1960 году — при активной поддержке Советского Союза сразу две дюжины африканских стран получают независимость (с тех пор этот год называют Годом Свободной Африки), а тысячи африканских студентов получают возможность приехать в СССР.
Расчет Хрущева строился на изменении расовой ситуации в СССР к 1980 году, когда новое поколение советских людей сможет откинуть узы Вавилона (работу, деньги и прочие материальные привязки) и служить Джа — сам Хрущев еще с 1956 года стал верным растаманом.
Об этом было известно лишь очень узкому кругу людей; ни сын Хрущева Сергей, ни зять Аджубей не были посвящены в последнюю страсть вождя. Знали о ней только старые, преданные партийцы, многие из которых шли рука об руку с Хрущевым еще со времен Донбасса.
Дредлоки, которые служат символом Завета, ему разрешил не носить Сам Его Императорское Величество Хайле Селассие I, визит которого в Россию состоялся в памятном 1959 году. «Мои дредлоки растут внутрь», — Хрущев оставит эту горестную заметку в дневнике незадолго до своей смерти в 1971 году.
На встрече в верхах Рас Тафарай и Никита Сергеевич обсудили тогда вопросы скорейшего построения общества, основанного на здравых принципах растафарианизма и коммунизма. Интересно отметить, кстати, что именно Хайле Селассие I подсказал Хрущеву идею введения «рыбного четверга» — по преданию, именно в четверг народ Джа отказался от поклонения золотому тельцу. Идея Хрущеву понравилась, тем более, что в стране и вправду начались перебои с говядиной. В будущем было решено перестроить диету советского народа на вегетарианских началах — как то и предписывает растафарианство.
Но продолжим рассказ о фестивале. Принц Бастер был депортирован из страны по явно сфабрикованному обвинению, решение было принято на экстренном заседании Московского горкома партии.
Однако, его дело не пропало втуне: накануне у Принца была встреча с творческой советской молодежью, где он крутил неизвестные тогда еще в Советском Союзе записи новейшей ямайской музыки: рокстеди и ска. В числе прочего он поделился опытом организации саунд-систем. Было признано, что это начинание может оказаться полезным для организации досуга в сельской местности; в связи с этим четверо выпускников Института Культуры в 1958 году получили распределение на Ямайку — среди них был и молодой Михаил Видов, двоюродный брат известного советского киноартиста.
Советские «тостеры» провели на Ямайке в общей сложности около 8 лет: события, развернувшиеся на острове в начале 60-х — гражданская война, усугубленная повышением напряжения в другом уголке Карибского моря (я имею в виду Карибский кризис), — помешали вовремя эвакуировать наших артистов; это стало возможным только после отставки Хрущева, а именно в 1964 году, — однако к тому моменту Видов, в совершенстве овладевший искусством раггамуффин, оказался по сути невостребованным советской системой.
Впрочем, к середине 60-х повальное увлечение Ямайкой в Советском Союзе тоже прошло (его последним аккордом на пространстве от Владивостока до Бреста отзвучал знаменитый хит Робертино Лоретти), — теперь в моде были иные песни.
Некоторое время Видов выступал в Москонцерте с юмористической программой «Наши голоса», исполняя песни из репертуара молодого Б.Марли, П.Бастера и группы «Скаталайтс», и делал собственные записи на подпольных студиях. Эти записи оказали сильнейшее влияние на Эдиту Пьеху, музыка которой к концу 60-х претерпевает сильнейшие изменения — в ее песнях начинает подчеркиваться слабая доля, а сами они теперь часто основываются на ямайских риддимах. Голос Видова звучит в таких песнях Пьехи, как «Манжерок» и «Черный Кот».
В 1969 году Видов был осужден за незаконную концертную деятельность и приговорен к 5 годам тюремного заключения. Проследить его дальнейшую судьбу не представляется возможным; однако роль этого артиста в становлении советской эстрады трудно переоценить». (Разгуляев, «При дворе — трава», с. 194–6)
Популяризацию наркотиков Разгуляев усматривает даже в советской космонавтике.
Стремясь сделать концепцию «get high» доступней народу, Хрущев поставил перед советской наукой задачу достичь наибольшей высоты полета. Понятие „get high» трактуется Разгуляевым как знак, референтом которого являлся космический корабль, а десигнатом — курение травы. Если вспомнить марки советских сигарет «Союз-Аполлон», «Космос» и «Ту», гипотеза Разгуляева выглядит не такой уж и беспочвенной.
Интересно отметить, кстати, что запуску космического корабля «Восток-1» предшествовал запуск беспилотируемого космического корабля «Восток-0», который нес к далеким планетам послание от советских людей — скафандр, точно передающий все изгибы ленинского тела, и книгу Маркса «Манифест Коммунистической Партии», записанную в двоичной системе счисления.
Возвращаясь к истории взаимоотношений Хрущева с наркотиками, нельзя обойти имя Рокуэлла Гарста, айовского фермера, ставшего лучшим другом Хрущева.
«Впервые они познакомились на выставке достижений сельского хозяйства США на ВДНХ в 1955 году, куда Гарст, у себя на Родине имевший репутацию «левака», привез морозостойкие сорта кукурузы. Именно ими Никита Сергеевич позднее мечтал усеять всю шестую часть суши.
Однако Рокуэлл Гарст оставил свой след не только как рачительный фермер-кукурузовод. Другим сельскохозяйственным растением, находившимся под опекой айовского сельскохозяйственного магната, была марихуана. Долго и тщетно лоббировавший закон о разрешении вновь использовать коноплю в целлюлозно-бумажном деле (как известно, запрета двумя десятилетиями раньше добился газетный магнат и бумагопромышленник Уильям Херст, опасавшийся конкуренции со стороны производителей бумаги из Кентукки — там для ее изготовления использовалась конопля), Гарст в итоге отказался от своей затеи и предложил Хрущеву организовать кампанию легализации в СССР.
Об этом Хрущев пишет в своих воспоминаниях, полностью опубликованных издательством «Московские новости» в 1999 году. Во время дружественного визита в США он имел ряд встреч с профессорами Гарварда, среди которых были Олдос Хаксли, автор романа «Остров», и смелый экспериментатор с психоделиками Тимоти Лири.
Вне этого контекста будет непонятен знаменитый лозунг Хрущева «Догнать и перегнать Америку». Концепции Лири — такие, например, как идея о трансформации физических функций в интеллектуальные через 30 лет, а также идеи о метаморфозах функций мозга — все это оказало сильное влияние на советского политика. Громкое обещание построить коммунизм к 1980 году также подкреплялось теоретическими посылками Лири, который смог окончательно убедить Хрущева начать знаменитую авантюру с марихуаной. Для нужд Лири в штате Айова было закуплено несколько сотен тонн семян марихуаны. Сотрудничество с ученым продолжалось практически до того момента, когда в результате внутрипартийного переворота к власти пришла «водочная клика» во главе с Брежневым.
Несколько позднее, когда Лири начнет испытывать трудности с легальным проведением экспериментов на территории Соединенных Штатов, Хрущев предложит ему политическое убежище в Советской России; единственным препятствием здесь послужила 121 статья УК СССР, грозившая гомосексуалистам уголовным преследованием. Тимоти Лири вежливо откажется (и позднее попадет под колпак ЦРУ, а затем и будет брошен в одну из американских тюрем), так же, как отказался и Уильям Берроуз, которому Хрущев тоже неоднократно выдвигал подобные предложения.
Роль Лири как эксперта заключалась в изучении влияния наркотических препаратов на организм человека. Лири не только исследовал различные психоделики, но и экспериментировал на людях: Ли Харви Освальд, убийца президента Кеннеди, был напичкан препаратами из лаборатории Лири, а инструктаж и психологическую обработку киборга Освальда проводил лично Семичастный (небезинтересно отметить, что в старости пенсионер Семичастный нашел для себя неплохой подработок к пенсии — бывший глава КГБ стал ездить по Украине с экстрасенсорными терапевтическими сеансами, выдавая себя за знахаря Лисого Дидька)».
(Разгуляев, «При дворе — трава», с. 138–139)